Культ Пятницы в свете славяно-скандинавских параллелей

Гаврилов Д., Ермаков С. Культ Пятницы в свете славяно-скандинавских параллелей // Родноверие. 2016. №1(11). C. 49–51; Гаврилов Д.А., Ермаков С.Э. Небесная мифология славян. Круг времён. М.: Вече, 2018. 243–245.

В далёком 1980-м году академик Б.А. Рыбаков небезынтересно рассуждал о трансформированном в христианское время культе Макоши (Пятницы) и особом апокрифическом пятничном календаре. Обратимся к одному из последних прижизненных изданий «Язычества древних славян» как свидетельству того, что тема продолжала интересовать Бориса Александровича и почти два десятилетия спустя:

«Годичное распределение двенадцати пятниц по всем 52 неделям года ни разу не привлекло внимания исследователей русского народного календаря, а между тем анализ его может пролить свет на очень важные стороны культа Пятницы-Макоши. Оберегаемый от церковной цензуры, народный календарь лишь частично соприкасался с церковным, но нередко выдвигал свои празднества и дни молений, в которых мы можем искать следы языческой календарности. С.В. Максимов приводит любопытные данные о розыске этой апокрифической литературы во второй половине XIX в.:

“Духовенство всеми мерами старается изъять из обращения эти остатки старины… ”, но “переписчики тщательно прячут свою литературу… Наши корреспонденты, по крайней мере, сообщают из разных мест, что им лишь с величайшим трудом удалось достать нижеследующий текст поучения Климента о двенадцати пятницах”.

Полный заголовок апокрифа таков: “Поучение, иже во святых отца нашего Климента, папы Рымского о двенадесятницах”. Пятницы даже не названы — им дано общее название, как и христианским двунадесятым праздникам, что создает впечатление особого, параллельного церковному, календаря, в котором год кончается не 31 декабря, а 6 января» (Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М.: Русское слово, 1997, с. 524–528; см. также: О 12 пятницах: [Заговоры, обереги, спасительные молитвы и проч. Вып. I. № 28] // Живая старина. СПб., 1907. XVI. Вып. I. Отд. II. С. 21).

Рыбаков обратил внимание, что в сентябре нет ни одной священной пятницы, и предположил следующее — «до вторжения церковного календаря 12 пятниц равномерно распределялись по всему году и представляли собой своеобразные календы, которые оказались нарушенными такими днями, как начало великого поста, пасха, вознесение, духов день». Допуская существование «языческого субстрата под христианскими наслоениями этого апокрифического календаря», он привёл свою реконструкцию изначального распределения почитаемых пятниц. По мнению Б.А. Рыбакова, все пятницы предшествовали важным языческим праздникам.

Если он прав, то, не исключено, что известная у славян поминальная женская обрядность «Бабы» может быть соотнесена с апокрифическим календарём 12 пятниц. Было бы логично, если бы накануне важных мистериальных действ женщины обращались к предкам по женской линии. Тогда можно ожидать и существования параллельного «мужского» поминального цикла, название которого «Деды» по причине «всегдашнего» мужского превосходства и ведения родословной по мужской линии перешло на поминальные дни вообще.

Как особая часть всего народного праздничного ряда Деды наиболее полно сохранились, пожалуй, у белорусов. Разные источники называют разное количество особых дней, когда, по поверьям, предки восстают из могил (или их души приходят с Того света) и в сумерках или в полночь приходят в свои семьи на особую поминальную трапезу. Говорят о трёх, шести и даже двенадцати поминальных днях, причём в их число могут как включать, так и не включать Радуницу или Дмитровские деды.

Эти праздники относятся, скорее, к числу опасных уже в силу того обстоятельства, что общение с потусторонними силами чревато само по себе. В то же время должным образом оказанное по отношению к предкам внимание благотворно сказывается на хозяйстве, урожае и достатке. Нет никаких сомнений, что перед нами отголоски, возможно, древнейшего этапа славянских религиозных верований.

Против гипотезы о соотнесении календарности «пятниц» и «Баб» пока выступает лишь одно обстоятельство. «Бабы» — поминальные «женские» дни, сопутствующие «мужским» поминальным дням, отмечали по одним свидетельствам в пятницу перед Дедами, по другим — наоборот. Традиция на момент фиксации обычая учёными разнилась в зависимости от деревни (Плотникова А.А. Похороны. Бабы // Материалы к словарю полесской этнокультурной лексики / Восточнославянский этнолингвистический сборник. Исследования и материалы. М.: Индрик, РАН, 2001).

Итак, происхождение традиции почитания двенадцати пятниц на протяжении года неясно. Возможно, хотя это и трудно утверждать однозначно, она всё-таки дохристианская, косвенным указанием на таковое обстоятельство могут служить некоторые скандинавские параллели.

В предыдущих наших работах мы проводили мифологическую аналогию между богиней, которая у восточных славян носила имя Мокош/Макошь, и богиней, именуемой скандинавами Фригг, а материковыми германцами — Гольда/Холле (Гаврилов Д.А. НордХейм. Курс сравнительной мифологии древних германцев и славян. М.: Социально-политическая мысль, 2006, с. 254–260; Гаврилов Д.А, Ермаков С.Э. Были и Небыли сказки. О необычном, обыденном и искусстве перехода между ними. М.: Ганга, 2011, с. 26–40).

«Тогда спросил Ганглери: “В каких же асов следует верить людям?”. Высокий отвечает: “Есть двенадцать божественных асов”. И сказал Равновысокий: “Но и жёны их столь же священны, и не меньше их сила”. Тогда сказал Третий: “Один знатнее и старше всех асов, он вершит всем в мире, и как ни могущественны другие боги, все они ему служат, как дети отцу. Фригг — имя его жены, ей ведомы людские судьбы, хоть она и не делает предсказаний”» (Младшая Эдда).

Заметим, что только сама Фригг — «священная жена» аса Одина. Но культ её и Фрейи схож, и можно сказать, что Фрейя — ванская жена Одина/Ода (см. ниже). По мнению О.А. Смирницкой, имя «Од» — это «исступление, поэзия» и «бешеный». Имя «Один» — производное от того же корня, так что бог Один как бы двойник человека Ода, и, вероятно, именно Один оттеснил Ода «на задний план». День Фрейи/Фригг — пятница. А если уж «у Фрейи много имён», то сколько же их у самой Фригг!?

В соответствующем списке из «Видения Гюльви», где Высокий приводит имена богинь, отвечая на соответствующий вопрос любопытного Ганглери («А какие есть богини?»), нет ни богини Земли Ерд, ни жены Тора Сив, ни жены Бальдра Наины, ни жены Локи Сигюн, ни жены Браги Идунн… Стало быть, речь Высокого в дальнейшем касается не жён асов, а двенадцати или тринадцати ипостасей — служанок Фригг/Фрейи (за исключением Саги).

Избавим нашего читателя от необходимости искать этот фрагмент «Младшей Эдды» и приведём его ниже (в переводе О.А. Смирницкой), за исключением, разве, толкования специфических названий, поскольку для общего понимания нашей гипотезы это сейчас не столь важно. В квадратных скобках — курсивом — принятая на сегодня специалистами приблизительная расшифровка имён богинь, а вернее всего, по нашему мнению, свойств самой Фригг (по аналогии с тулой имён Одина). Конечно, стоит иметь в виду, что описание Стурлусона, погибшего в 1241 г., относится к воззрениям язычников-исландцев XII–XIII веков:

«Тогда сказал Ганглери: “А какие есть богини?”. Высокий отвечает: “Славнейшая из них Фригг. Её двор зовется Фенсалир, и чудной он красоты.
Вторая — Сага [провидица]. Она живет в Сёкквабекке, и это тоже великолепный двор.
Третья — Эйр [пощада, милость], никто лучше неё не врачует.
Четвертая — Гевьон [дающая], юная дева, и ей прислуживают те, кто умирает девушками.
Пятая — Фулла [изобильная], она тоже дева. Ходит она с распущенными волосами, и на голове у неё золотая повязка. Она носит ларец Фригг и хранит её обувь, и ей ведомы сокровенные помыслы Фригг.
Шестую, Фрейю, почитают наравне с Фригг. Она вышла замуж за человека по имени Од. Дочь их зовут Хносс, она так прекрасна, что именем её называют всё, что прекрасно и высоко ценится. Од отправился в дальние странствия, и Фрейя плачет по нему, а слезы её — это красное золото. У Фрейи много имен, это потому, что она по-разному себя называла, странствуя по неведомым странам в поисках Ода. Она зовется Мардёлль и Хёрн, Гевн и Сюр. Фрейе принадлежало ожерелье Брисингов. Её зовут также богиней ванов.
Седьмая — Сьёвн [любовь], её забота — склонять к любви сердца людей, мужчин и женщин. Её именем называют любовь.
Восьмая — Ловн [позволение, слава] так добра и благосклонна к мольбам, что добивается у Всеотца и Фригг позволения соединиться мужчине и женщине, хоть бы это и было им раньше заказано. Это по её имени называется “позволение”, а также то, что “славят” люди.
Девятая, Вар [обет], подслушивает людские клятвы и обеты, которыми обмениваются наедине мужчины и женщины. Потому эти обеты зовутся её именем.
Десятая, Вёр [осторожная, сведущая], умна и любопытна, ничего от неё не скроешь. Отсюда поговорка, что, мол, женщина “сведала” о том, что ей стало известно.
Одиннадцатая, Сюн [опровержение, отказ], сторожит двери в палате и закрывает их перед теми, кому входить не дозволено. И к ней прибегают на тинге для защиты от тех речей, которые хотят опровергнуть. Потому и вошло в поговорку говорить, если кто отпирается: “У него на всё отказ”.
Двенадцатая, Хлин [защитница], приставлена охранять тех, кого Фригг хочет уберечь от опасности. Отсюда поговорка о тех, кто бережётся, что он “спасается”.
Тринадцатая — Снотра [мудрая]. Она умна и сдержанна, и её именем зовут мудрых женщин и сдержанных мужчин.
Четырнадцатая — Гна [неизв.]. Её шлёт Фригг в разные страны с поручениями. У неё есть конь, Ховварпнир, что скачет по водам и воздуху…» (Младшая Эдда. М.: Ладомир, 1994, с. 52–55).

В текстах песен «Старшей Эдды» можно обнаружить намёки на то, что женой Одина является также и Сага («Речи Гримнира», 7), или на то, что Один не ас, но ван, предводительствующий войском ванов в войне против «туземных» асов («Прорицание вёльвы», 24). Ранее мы уже указывали на эти несоответствия «каноническому» пониманию (Гаврилов Д.А. НордХейм. Курс сравнительной мифологии.., с. 71–74, 106–109).

Впрочем, даже Тацит в I в. н. э. сообщал о германцах (правда, материковых): «Из богов они больше всего чтят Меркурия и считают должным приносить ему по известным дням в жертву также людей. Геркулеса и Марса они умилостивляют закланиями обрекаемых им в жертву животных» («О происхождении германцев»).

Культ Вотана/Меркурия постепенно вытеснял с первых позиций культ бога неба Циу/Тюра и громовержца Донара/Тора за сотни лет до создания и записи как песен «Старшей Эдды», так и произведений Снорри Стурлусона (и Фригг, не исключено, задним числом вытеснила Сагу в народном сознании из жён Одина, «превратив» её в одну из своих ипостасей).

Нет оснований отказывать нашим родственникам по индоевропейской культурно-языковой группе и в таком или похожем распределении женских ролей ещё в период безусловного господства языческих мировоззрений.

С учётом всего сказанного, возникает и несколько вопросов:

1) Не зашифрован ли в свидетельстве Снорри — женский, возможно «лунный», дохристианский календарь?
2) Нельзя ли в этой скандинавской языческой «нумерологии» обнаружить некоторое сходство с русским народным культом «двенадцати пятниц»?
3) Не могли ли изначальные имена одиннадцати «пятниц» быть божественными эпитетами (аналогами скандинавских хейти) главной Пятницы — богини Макоши/Мокоши, и что это были бы за имена (как то наблюдается для Фригг)?

Дальнейшее — предмет отдельного исследования,здесь мы предлагаем лишь гипотезу о том, что такие параллели и «совпадения» не случайны.