Валентин Куликов. Из «Очерков Теории Субъекта». V. Субъективное

Обсудим центральный вопрос философии и Теории Субъекта, вопрос, который, несмотря на понимание его сути ещё Гегелем, по-прежнему, остается одним из самых непонятых в философии, являясь источником самых невероятных интерпретаций и «философских» фантазий. А именно, поговорим о том, что же всё-таки за зверь такой «Субъективное», «Идеальное» и отчего это оно вот уже не первое столетие всё никак не поддается столь эффективным во всём прочем методам научного исследования.

Можно, конечно, сразу «догадаться» что Субъективное или Субъект, по самой сути своей НЕ-объективно, нематериально, НЕ ЕСТЬ Объект, а потому и не является предметом исследований науки. Пусть даже и так, в принципе-то, догадка верна и земная инструментальная (или экспериментальная) наука давно и, так сказать, «прилюдно» отказалась от изучения чего-то необъективного, чего-то что невозможно замерить или зарегистрировать неким научным прибором.

Значит ли это, однако, что Субъективного не существует, что его вовсе и нет? Кроме того, возникает вполне резонный вопрос: человек существо вполне материальное и объективно, по всём, надежно подтвержденным данным науки, существует — так почему ему отказано в законном праве именоваться «научным прибором»? Неужели он не способен ничего зарегистрировать или замерить? Да, в конце-то концов, разве не человек снимает все показания тех самых «объективных» экспериментальных приборов, разве не он является конечным пунктом каждого «объективного» исследования науки?

Нельзя сказать чтобы последний вопрос не занимал серьезных ученых, такие титаны как Эйнштейн, Гейзенберг, Бом и другие были вполне согласны в том что «физическая теория будущего» включит в себя человека (как тогда представлялось, в виде некоего абстрактного «прибора»). Прошло, однако, более ста лет, а «объективная» теория подобного рода так и не появилась. Вместо этого мы разбираем сегодня Теорию Субъекта, а это совсем другая история.

Ответ Гегеля и диалектической философии на первый вопрос, в принципе известен и заключается в том что «субъективное существует, но иначе чем объективное». Проблема в том что для недиалектически, в целом, мыслящих исследователей из области естественных наук фраза «существует субъективно» звучит как «не существует вовсе» — и, следовательно, вся сфера субъективного попадает для них в разряд разного рода иллюзий.

Все бы хорошо, ведь согласилась же современная наука что существует лишь материя и нет на свете ничего нематериального, да вот незадача: всё что мы видим, чувствуем, ВСЁ на свете что «дано нам в ощущениях», непосредственно присутствует именно субъективно, лишь в наших представлениях, в образах и не более того. То что у нас «в голове» нам дано, как есть, это не надо ни доказывать, ни проверять — мы «видим», «чувствуем» всё это напрямую, без посредников, в чем и смысл слова «непосредственно». А вот любое объективно существующее, любая «вещь» сама по себе требует еще и некоторых «доказательств» своей объективности: других, кроме меня самого, людей, приборов, инструментов, той же руки или ноги, глаза, скажем.

Исторически потребовались немалые усилия человечества чтобы прийти к самой концепции «объективности» — до этого же субъективное и объективное пребывали в неразделенном виде, наподобие снов о предках у примитивных индейцев Амазонии, для которых их предки живы, по-прежнему, просто приходят к ним не днем, а ночью, во время сна. Зато, так называемый философский «солипсизм», впервые ясно сформулированный знаменитым епископом Беркли, вполне очевиден и, как представляется логически неопровержим: «Не существует в мире ничего кроме моих собственных ощущений». Попробуйте-ка опровергнуть Беркли! То что это кому-то кажется «глупым» и «бессмысленным», не меняет сути проблемы.

Между прочим, Беркли и в самом деле, невозможно опровергнуть логически. А как же еще, кроме как логически можно кого-то «опровергнуть», спросите вы?

На сегодня всё множество недиалектически мыслящих людей (а таких людей в мире абсолютно подавляющее большинство) распадается на две неравные части: одни, по большей части, ученые считают что субъективного-идеального вовсе нет (что всё это иллюзия) и другие, которые уверены, что есть и то и другое, что существует, по сути два абсолютно раздельных мира, материальный и идеальный — и что они каким-то совершенно мистическим, загадочным способом связаны друг с другом.

Единственным внятным ответом на проблему «разделённости» всего сущего на два мира является, так называемый «диалектический монизм». Он, со времени Гегеля утверждает что, на самом деле, существует лишь одна «первопричина», «основа» всего, причем Гегель её называл «Идеей», а диалектические материалисты, вроде Ленина, «Материей». При этом «основа» эта может проявляться двояко, как виде материи, так и идеи. Хоть это и удивительно, на первый взгляд, тут нет противоречия — или точнее, как раз есть, то самое, одно из самых фундаментальных «диалектических противоречий», на которых и выстроено парадоксальное здание диалектической философии. Это противоречие «монизма-дуализма», в котором они столь же различны, сколь и неразделимы.

Так или иначе, пока всё это оставалось на уровне высокой абстракции, глубокое понимание всего этого было уделом людей, соответственно, высокого же профессионально-философского уровня, людей типа того же Гегеля, Маркса или Ленина. Тот же диалектический материалист Ленин, например, в своих работах признавал, что различие материи и идеи существует лишь в системе отсчета гносеологии, то есть, теории познания, с точки же зрения теории бытия (существования) речь идет об одном и том же, названном разными именами. Понять такой подход людям мыслящим недиалектически, практически, невозможно.

Задачи практического объединения современной науки и религии, поставленные Наукой Нового Мира потребовали более конкретного выявления сути так понимаемого монизма, с привлечением современных научных понятий и концепций. И если основой научной интерпретации диалектики стали понятия симметрии и парадокса, то фундаментом новой интерпретации субъективного стали понятия системы отсчета (прибора) и информации.

В основе научного понимания информации лежит понятие различения: если ранее неразличённые объекты, процессы изменились и начали различаться, мы имеем дело с появлением (регистрацией) информации. Понятно, что саму эту регистрацию должен осуществлять некий прибор, или широко понимаемая система отсчета (как система таких приборов). Регистрация же, как процесс, есть некое изменение этого прибора, вызванное изменением объекта. При этом концепция материалистического монизма естественных наук подразумевает что прибор (система отсчета) есть тоже некий материальный объект.

Мы будем рассматривать здесь систему отсчета как объект способный либо отличаться, либо полностью совпадать с изучаемым объектом, которым, абстрактно рассуждая, является, поначалу, вся Вселенная. Если, каким-то образом, произошел материальный, физический акт разделения первоначальной Вселенной на два объекта (объект и прибор), то этот процесс вызвал взаимные физические изменения как в объекте так и в приборе (обычно, противоположные).

При этом, если изменение прибора и есть, собственно то, что называется (субъективной) регистрацией (наблюдением) объекта в системе отсчета прибора (то есть, с его «точки зрения»), то изменение объекта есть (объективное) появление этого объекта. Несколько иной интерпретацией того же самого процесса было бы сказать что взаимодействие Вселенной с самой собой вызвало разделение её на взаимодействующие объект и прибор — или еще и так: абсолютно совпадавшие вначале объект и прибор, взаимодействуя друг с другом, начали различаться.

Важно четко понимать, что это именно появление, ведь до появления различий-изменений во Вселенной она ничем не отличалась от полного Ничто и, собственно, и была этим Ничто. С другой стороны, если разделения объекта и прибора не произошло и они на протяжении всех изменений Вселенной совпадали друг с другом, а значит, и с ней самой, никакой «регистрации» не могло случиться, в принципе, ведь фундаментальным в понятии информации является именно различение ранее неразличённого (изменение): нет различия (взаимодействия), нет и информации.

Отсюда вытекает фундаментальный факт несравненной важности: поскольку относительно себя самого прибор не изменялся (не отделял себя от себя), он, в принципе, не мог наблюдать себя сам, он не получал от себя самого никакой информации.

Уточняя сказанное, можно теперь утверждать, что именно взаимодействие (динамическая граница) между объектом и прибором есть материальный сигнал, несущий прибору «субъективное» наблюдение «объективного» появления объекта. Беру в кавычки именно потому, что на этом этапе различение объекта и субъекта еще только наметилось, они почти еще неразличимы.

На этом этапе в дело вступает важнейшее для всего последующего понятие относительности. Имеет место полная симметрия между объектом и прибором. Оба они, в равной степени, «материальны» и «объективны». Что именно «объективно» считать тем или другим абсолютно «неважно». Объект и субъект относительны и определяются друг через друга.

И всё же, эта симметрия нарушена. Нарушена «крайне слабо» и нарушена она наличием где-то там, в далёком далеке и пространства и времени, нас самих, как предельных, конечных «приборов», последней станции на долгом пути информации. Нарушена тем материальным выбором (то есть, воздействием), который мы совершаем, используя для наблюдения тот или иной прибор, ту или иную систему отсчета. А уж тот факт, что мы сами оказались именно в той точке пространства-времени, где мы находимся — и вовсе случайность, то что именуется «спонтанным нарушением симметрии». Ведь мы могли оказаться, вообще, где угодно.

Еще более важно что сами понятия «слабости» или, там «энергичности» взаимодействия и, следовательно, степени влияния одного на другое, крайне, в высочайшей степени относительны. Масштабы, размеры, удаленность во времени и в пространстве относительны — а энергия (масса) определяются, как мы знаем, именно через эти масштабы. Энергия кванта это его удаленность во времени от нас (мера влияния прошлого на настоящее). Энергия токов в нашем мозгу крайне (относительно!) мала, по сравнению с энергией Вселенной, энергией Большого Взрыва. Учитывая же указанный ранее важнейший факт крайней сложности самонаблюдения в условиях когда «отделение себя от себя» становится трудноосуществимым или и вовсе невозможным (нельзя проникнуть «внутрь кванта личности»), эта относительная энергия и вовсе обращается в нуль.

Иначе говоря, «материальность» нашего сознания, при всей её несомненности, реально, «наблюдаемо относительно Вселенной» оказывается, практически, никакой. Это и именуется «идеальностью», «субъективностью». Важно осознавать, что тут нет никакого «плавного» перехода от материального к идеальному — совсем напротив, имеет место порог наблюдения, горизонт информации, четкая, хотя и относительная разделительная линия между тем и другим. Причины именно такой «пороговой» природы вещей (природы противоположностей диалектики) крайне интересны и глубоко фундаментальны, но достаточно сложны и достойны особого рассмотрения.

Можно это выразить еще и так, через сами относительные определения объективного и субъективного: если объективное характеризуется (относительной) инвариантностью, то есть, определяется как (относительно) независимое от различных представлений и систем отсчета, без каких-либо привилегий, то субъективное, как раз напротив, предельно (относительно) зависимо от системы отсчета и имеет единственную (почти) привилегированную систему отсчета, систему «собственного Я» — причем, у каждого она своя. Субъективное потому и «недостижимо», «ненаблюдаемо», что все «объективные» попытки «наблюдать субъективное» с необходимостью означают попытки «встать на его место», «войти в его систему отсчета», «влезть внутрь» этого самого Я. Тем самым они либо разрушают это Я, либо превращают «влезающего» в само это Я, устраняя «объективность». Субъективное, по самой природе своей уникально, фундаментально неповторимо, невоспроизводимо («не-объективно»). Это, на самом деле, и есть «квантовая механика» личности, только кванты физики имеет к этому лишь косвенное отношение — в том смысле, что фундаментальные законы информации-веры куда глубже «чисто физически квантовых». Так же, как например, диалектика числа глубже законов квантов и т.п..

Уникальность, индивидуальность, относительная «ненаблюдаемость извне» и прочие качества субъективного как видим, вовсе не означают его несуществования, это просто индивидуальный, уникальный «ракурс», под которым рассматривается всё та же наша единая объективная Вселенная. Единство Вселенной означает, тем не менее, что между всеми этими относительно уникальными ракурсами, взглядами на Вселенную существует теснейшая связь. Иначе говоря, множество таких «ракурсов», хоть и выглядит дискретным, вполне непрерывно, слитно. На практике это те самые связи веры и эмпатии, позволяющие нам понимать друг друга и события, теории и книги, верить друг другу и в Бога, сочувствовать другим. Это дает нам право рассматривать вселенную Субъективного как единое Субъективное квантовое пространство-время что, собственно и проделано в Теории Субъекта.

Кстати, как же всё-таки быть с Беркли и его солипсизмом? Да очень просто. Прав он Беркли, прав на все сто — вот в чем дело. Подвела тут всех философов, сломавших голову на «парадоксе» проклятого епископа та самая диалектическая относительность. В субъективной системе отсчета нашего личного Я, действительно нет ничего кроме наших ощущений. Что ничуть не мешает существованию — в других, «объективных» системах отсчета — целой Вселенной вполне объективных звезд, планет и Галактик. Просто, в одной системе одна и та же Вселенная представлена «субъективными» ощущениями, а в другой — «объективными» показаниями приборов и других людей.

24 июня 2015 г.

Об авторе: Куликов Валентин Викторович, родился в 1952 году в Москве. Окончил Московский институт электроники и математики (ранее МИЭМ – «электронного машиностроения») в 1975 году по специальности «квантовая электроника», работал в Институте земного магнетизма и радиоволн АН СССР, кандидат физико-математических наук. Занимался проблемами гравитационных волн, вопросами экспериментальной квантовой лазерной и нелинейной технологии, имеет работы в области объединения Квантовой Теории Поля и Общей Теории Относительности. В течение ряда лет преподавал высшую математику (математический анализ, высшую алгебру, теорию групп и программирование) в Московском институте тонких химических технологий имени М.В. Ломоносова. Основатель универсального искусственного языка транслятора идей и стимулятора открытий Диал, создатель его диалектической грамматики и семантики. Специалист в области квантовой теории пространства-времени и Теории субъекта. Автор ряда научно-фантастических повестей и романов, в которых изложил основы собственного творческого метода развития сильного мышления.