Учёный без погрешности. Об экономии затрат на кадры
Еще в бытность студентом московского университета, Пётр Леонидович Капица твердо решил для себя, что будет учиться и работать у великого Эрнеста Резерфорда в Кавендишской лаборатории. Окончив университет «на отлично», он добился аудиенции у Резерфорда (см. фото). Однако, даже приведя тому массу доводов, почему его стоит взять аспирантом, Капица наткнулся на холодное «No».
«У вас 30 аспирантов?», — спросил он тогда.
«Да, и больше мне не нужно», — всё так же холодно ответил Резерфорд.
«А какова, обычно, погрешность измерений в вашей лаборатории?».
«Около трёх процентов», — среагировал удивлённый мэтр.
«Вот видите! Один аспирант точно укладывается в пределы принятой экспериментальной погрешности!» — сказал Капица.
Резерфорд взял Капицу тридцать первым аспирантом.
А по возвращении в Россию Пётр Леонидович стал организатором и первым директором (1935–1946, и с 1955–1984) Института физических проблем АН СССР. Открыл сверхтекучесть жидкого гелия (1938). Разработал способ сжижения воздуха с помощью турбодетандера, новый тип мощного сверхвысокочастотного генератора. Обнаружил, что при высокочастотном разряде в плотных газах образуется стабильный плазменный шнур с температурой электронов 105—106 К. Ему были присуждены: Государственная премия СССР (1941, 1943), Золотая медаль имени Ломоносова АН СССР (1959), Нобелевская премия (1978).
И, между прочим, именно он оказал решающее влияние на принятие Президиумом АН СССР идеи С.П. Королёва о создании первого искусственного спутника Земли. А ещё спас в годы «культа личности» Л. Д. Ландау, что в своё время позволило тому стать ещё одним отечественным лауреатом Нобелевской премии по физике 1962 года «за пионерские исследования в теории конденсированного состояния, в особенности жидкого гелия». Оба воспитали плеяду блестящих отечественных учёных.
Да, Капица был самым любимым и, как следует из сказанного выше, самым результативным учеником Резерфорда. Такая вот «цена погрешности» последнего!
Экономия затрат на кадры в большой корпорации или значимом деле значительно ниже любой, самой современной погрешности. А вот упущенные перспективы в тех же кадрах, где «решается всё», могут быть более чем значимыми!